ШАРФ (продолжение)

Впрочем, и в Боге Назар сомневался. Считал, что попы нашли неучтенный Остапом Бендером сравнительно законный способ изъятия денег и других материальных ценностей  у простодушных и доверчивых граждан. Одним словом, религия – опиум для народа, как говорил Карл Маркс. Или это сказал Ленин? Политикой Назар тоже не интересовался. Считал, что политики недалеко ушли от попов. Вся жизнь Назара прошла в казенных домах: дом малютки, детский дом. В училище поехал на практику в колхоз, где и заработал первый срок. Затем, второй… третий. И вот уже в четвертый раз он заехал к хозяину на целых двенадцать лет. Жил он, как всегда, этаким бирюком – ни с кем  близко не сходился. Однако уважением, в том числе и за болезненное чувство справедливости, у сидельцев пользовался. Видя, что кто-то к кому-то относится  не справедливо, Назар никогда не молчал. Всегда вступался. В том числе и тогда, когда считал несправедливыми действия сотрудников администрации. Вот из-за этой черты характера он чаще всего и попадал в ШИЗО, БУР, ПКТ.

Решив не лезть на рожон, Назар пошел собираться в клуб. Хотя родных у него не было (откуда они у детдомовца?!), с воли его грели. Шутки ради он написал одной заочнице, та ответила, прислала свое фото – симпатичная. Он свое послал. Из шутки все переросло в достаточно серьезные взаимоотношения. Стала она Мишеньке, так она его называла, посылки присылать, переводы. Предлагала приехать на свиданку, да, он отказался, сам не понимая, что его останавливает. В последней посылке она ему прислала роскошный мохеровый английский шарф. Черный, длинный, широкий и очень теплый. Многие, увидев этот шарф, спрашивали, не хочет ли Назар бартер навести… Но он не соглашался. И шарф был хороший, и подарок! Надел Назар этот шарф и в клуб. Январь. Сам Бог велел горло закрывать, чтобы не простудиться.

Как Назар и ожидал, концерт в клубе был посвящен Рождеству. Сидя в первом ряду, он не особенно вслушивался в то, о чем говорили и пели со сцены дети. Он рассматривал детей, пытаясь понять, зачем им это надо?  Вместо того, чтобы бегать по улице, играть со сверстниками, они приехали в колонию, чтобы взрослым мужикам-преступникам рассказывать о Христе. Неужели детям это интересно?! Неужели они во все это верят?! Вглядываясь в детские лица, Назар пытался прочесть в них ответы на свои вопросы. Глаза детей лучились светом. От них исходила спокойная уверенность в том, что важнее и серьезнее дела, чем рассказ о Рождестве Иисуса, нет на свете.

В клубе было довольно прохладно, зима есть зима. Мужчины сидели в зале в телогрейках. А вот дети, в своих красивых, но очень легких сценических костюмах, чувствовали дыхание зимы даже здесь, на сцене. И, если дети постарше старались делать вид, что им не холодно, то самая маленькая, лет шести-семи, участница концерта, наряженная в костюм Вифлеемской Звезды, сшитый из марли, не могла скрыть того, что замерзла. Однако, несмотря на это, она продолжала играть свою роль, да так хорошо, что вольно или невольно, привлекла к себе внимание всех находящихся в зале. Глядя на нее, такую маленькую и беззащитную, но такую стойкую и самоотверженную, с таким вдохновением и искренностью играющую на сцене свою роль, - каждый думал о своем… Обратил на нее внимание и Назар. Вот ведь, пигалица… замерзла, как цуцик, а держится, играет. Прямо, звезда сцены! И роль подходящая – Вифлеемская Звезда. И глаза, как две звездочки сияют! А ведь и у него сейчас могла быть такая дочь. Если бы не… Все могло быть хорошо, жил бы себе на воле, воспитывал бы такую вот стрекозу. Любил бы ее, баловал. Эх, чего теперь… Поезд ушел. Он услышал строки стихов, звучащих со сцены:

Нам младенец Христос

В души радость принес!

Свод небес звезд сияньем сияет.

Если ты одинок,

Если ты изнемог,

Груз грехов гнетом сердце сжимает,

Ты приди ко Христу

Ты откройся Ему.

Он к себе всех в друзья призывает…

«Неужели и таких как я призывает и принимает Христос?!» - подумал Назар. – «Кому я нужен с моим багажом?! А может и правда, все это не сказки? Может и мне Христос поможет в моей жизни?» Словно разбуженный в берлоге медведь, в глубине сердца заворочалась совесть. Какое-то необъяснимое чувство радости и щемящей тоски захватило душу Назара. И он, сорокавосьмилетний мужик, с трудом сдерживал внутри себя вдруг нахлынувшие слезы. А в это время священник, приехавший вместе с детьми, сказал со сцены:

- Прийти ко Христу, как пришли к Нему волхвы, и, подобно им, благоугодить Ему дарами может каждый. Это не сложно. Для благоугождения Богу и спасения души необходимо познание истинного Бога и правая вера в Него, жизнь по вере и добрые дела…

С трудом поборов рвущиеся наружу слезы, Назар отчетливо услышал только последние слова батюшки – добрые дела. Добрые дела… Добрые дела…

Дети стали спускаться со сцены, направляясь к выходу. Последними шли маленькая девочка в костюме Вифлеемской Звезды и священник, державший ее за ручку. Добрые дела…

Назар встал и на ходу снимая с себя шарф быстро направился в сторону малышки и священника. Зал замер. Сотрудники – от неожиданности и напряжения. Осужденные – в ожидании чего-то необычного. Священник и девочка – от удивления. Назар присел перед девочкой на корточки, накинул ей на плечи шарф, укутал ее шарфом и, не обращая внимание на бегущих к ним контролеров, заглянул девочке в глаза, продолжавшие сиять, словно внутри горели волшебные лампочки. Улыбнулся и сказал:

- Ты, наверно, замерзла? Вот тебе подарок к Рождеству. Грейся.

Подбежавшие сотрудники нерешительно стояли рядом. Они ожидали чего угодно, но такого, тем более от Назара, не ожидал никто. Когда Назар, встав с корточек, собрался идти на место он услышал звонкий голос девочки. В нем слышались и смешались изумление, восторг, смущение, благодарность:

- Спаси, вас, Христос!

Православный календарь: